-
ГЕОЭКОНОМИКА
И ГЛОБАЛИСТИКА
Эрнест КочетовТеоретические и методологические основы современной внешнеэкономической политики, стратегии и ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДИПЛОМАТИИ(«держать стратегическую паузу – завершить стратегический маневр!»)Памяти Игоря Ивановича Лукашука,
светлого человека, мыслителя, блестящего
юриста-международника – посвящается
КОЧЕТОВ Эрнест Георгиевич – заведующий Центром стратегических
исследований геоэкономики Научно-исследовательского института
внешнеэкономических связей Государственного университета –
Высшей школы экономики, Президент общественной академии наук
геоэкономики и глобалистики, доктор экономических наук
От редакции: Настоящей статьей журнал «Безопасность Евразии» продолжает цикл публикаций, проясняющих фундаментальные начала геоэкономической парадигмы. В центре внимания – теоретические и методологические ориентиры становления и развития внешнеэкономической политики и стратегии по эффективному освоению глобального экономического пространства, выхода на геоэкономическую (инновационно-инвестиционную) модель развития. В основе статьи – развитие тезисов доклада, с которым автор выступил на научной конференции «Фундаментальные исследования ГУ-ВШЭ в 2007 году» (24 января 2008 года) на секции «Внешнеэкономическая деятельность и политика».
Россия вступает в новую полосу своего поступательного развития. Ситуация кардинально меняется, стратегическая пауза, которую взял мир после окончания «холодной войны» стремительно тает. Набирают силу новые вызовы России, центральные среди них – геоэкономический и технологический. У России для ответов на них история отвела очень мало времени. Необходимо успеть завершить стратегический манёвр огромного общенационального масштаба. Сейчас ведущие научные интеллектуальные центры и структуры, принимающие стратегические решения, включили эту проблему в свою повседневную работу1. В статье показаны истоки, теоретические и методологические основания и принципы выстраивания внешнеэкономической стратегии России в условиях глобализации
в преддверии разработки и принятия новой, геоэкономической доктрины развития России.Вопрос стоит предельно жёстко: либо мы в обессиленном состоянии вновь ввяжемся в изматывающую геополитическую разборку «всех со всеми», либо успеем использовать гигантские возможности «мирного!» внешнеэкономического взаимодействия с передовым инновационным комплексом в целях модернизации страны на базе взаимовыгодных инициатив, приоритетных социально значимых проектов, перевооружения армии по последнему техногенному слову, способной защитить наш народ, наш суверенитет, наши интересы. Таков общий смысл и контекст моей статьи.
***
На повестке дня – формирование внешнеэкономической политики и стратегии России. Этим озабочены центральные властные структуры. И озабочены не случайно: на мировой арене вновь оживают демоны прошлого, вновь отечественные и зарубежные ястребы смыкаются, ищут повод вступить в схватку и бросить мир в пожар новой, глобальной ядерной войны1. Под жернова милитаристского угара попадает экономика: вновь извлекаются из небытия обветшавшие и сошедшие было после окончания «холодной войны» геополитические модели господства, они насилуют экономику, загоняя её в милитаризированные оковы, а человека – в железную дисциплинарную клетку предвоенного времени.
Как противостоять этому, какую парадигму положить в этой ситуации в основу национальной внешнеэкономической политики и стратегии, парадигму, которая открыла бы новые горизонты взаимодействия на мировой арене, увела бы от края конфронтационной пропасти?
Такой парадигмой явилась
система геоэкономических воззрений. Зародившись как фундаментальное направление научной мысли практически одновременно в США, России и Италии, геоэкономика2 реально несёт в себе слом старых, геополитических взглядов на внешнеэкономическую политику, слом традиционных механизмов внешнеэкономических связей,
возможность достижения передовых позиций не геополитическими, а геоэкономическими методами. Дадим в сжатом виде общий контур становления современной внешнеэкономической политики (ВЭП), теоретические и методологические основы внешнеэкономической стратегии (ВЭС).
***
Парадигмальные повороты в развитии любых систем (будь то мировые системы и модели, государства и их группировки разного плана и характера, общественные уклады, локальные структуры, да и сам «человек», – а он с его типами и архетипами в заданной онтологической и гносеологической подсветке уже давно выступает как та или иная специально «сконструированная система», востребованная в определённый исторический момент, – имеют свою историю, а, следовательно, свои начала, траекторию становления и развития, затухания и уход в небытие под давлением новых парадигм.
Вброс этого тезиса в начале статьи – специальный заход: «система внешнеэкономических связей» (СВЭС) как терминологическая категория – ярчайший пример тому. Она проходит свой путь развития на траектории бытия, имеет свои исторически оправданные этапы: от рождения до старения и ухода (исчезновения) с гуманитарного горизонта.
В каком состоянии мы застали СВЭС на пороге XXI века, в каком направлении она движется и в какой точке траектории она находится? Это первый значимый вопрос, без прояснения которого трудно (невозможно?) осознать те новации, которые в настоящее время выдвинула и «переваривает» интеллектуальная мировая и российская мысль.
^ Две оболочки, в которых вращается категория СВЭС Как мне представляется, разрешение обозначенной выше проблемы лежит в плоскости осознания поведения СВЭС в двух оболочках (координатах): 1) современный мир и его политическая и мирохозяйственная система; 2) национальное государство и его политическая и экономическая составляющая. Здесь СВЭС попадает под разную методологическую «оптику» («угол» зрения и «точку» зрения).
В первом случае понимание современного мира востребовало выход на самый высокий уровень обзора: взгляд на мир с высоких гуманитарных орбит. Рождение соответствующего этому взгляду методологического инструментария не заставило себя ждать. Речь идёт об объёмно-пространственном осознании нашего мира – геогенезисе, получившем широкое освещение в отечественной экономической литературе как «геоэкономический подход». С высоты геогенезиса мир предстал перед нами в различных измерениях: помимо политической карты перед нашим взором открылись десятки других карт (уровней, срезов, слоёв), через которые идёт восприятие СВЭС. И это восприятие качественно преобразило эту категорию – ей придана совершенно новая трактовка и наполнение (см. ниже).
^ Во втором случае точка обзора так и осталась на уровне политической карты мира. Эта «прижатая» к локальному ландшафту оптика исказила общую мирохозяйственную панораму, более того, она на долгие годы задержала выход национальных систем на мировую арену, сузила горизонты стратегического мышления, явилась тормозом национального развития. Уходящая с мировой сцены геополитическая модель международных отношений вновь сделала попытку задержаться на исторической оси. Гитлеризм, сталинизм и трумэнизм как кровавые зарницы вновь осветили наш мир. Этим воспользовались ультранационалисты всех мастей и в США, и в Европе, и в Азии. Ярчайший пример тому – трактовка сути внешнеэкономической политики и внешнеэкономических связей в современной России: примат политического (как отблеск советской идеологической системы) над экономической эффективностью. Экономический национализм расцветает в России махровым цветом, под его покровом просматривается (обнажается) милитаристско-мобилизационный тип экономики со строгим дозированием общения с внешней сферой: российские ультрапатриоты оболгали внешний мир, они вновь ввязались в схватку с ним пока ещё на уровне риторики и прописных державников. Они накаляют обстановку где нужно и ненужно, смыкаясь с мировыми ястребами, урезают «стратегическую паузу», отсчёт которой – окончание «холодной войны». Они не дают завершить России «стратегический манёвр»1 исторического масштаба: идеологический проигрыш, жажда реванша, страх, зависть не дают им покоя.
Каков выход из складывающейся опасной ситуации? Российская школа геоэкономики и глобалистики отвечает на этот вопрос.
^ Современный глобализирующийся мир: геоэкономический взгляд на внешнеэкономическую политику и стратегию Какой бы уровень, форму или направленность мы бы не рассматривали в рамках отношений с внешней сферой, будь то концепция, политика, стратегия и т. п., мы в той или иной степени должны ответить на принципиальнейший вопрос: какова природа современной
«внешней»2 сферы? Каковы её конструкции и механизмы функционирования? Какие мирохозяйственные структуры («игроки» на мировой арене) реально предопределяют повестку дня?
Опыт показывает, что на любых этапах исторического развития, какую бы парадигму, политику, стратегию национального развития не разрабатывали, конечный её эффект во многом предопределён учётом центральных векторов мирового развития. Обозначим только основные, базовые положения, учёт которых должен предопределять внешнеэкономическую политику и стратегию.
Учёт формационного фактора. В этом отношении следует сделать несколько акцентов.
Первое. Многообразие (гитерогенность) мира во многом связана с его формационной компонентой. Современный мир представляет собой мозаику многоукладности развития. Диапазон здесь очень широк: элементы феодализма, социалистичности, капитализма и др. присутствуют не только в чистом виде, но и в различных комбинациях. И, тем не менее,
центральным формационным вектором современного мирового развития выступает капитализм. Именно эта формация базируется на гигантском всплеске развития рыночных отношений, взяв за основу свободу в её широчайшем проявлении. В настоящий момент можно констатировать, что капитализм в борьбе с другими формациями одержал не просто локальную и региональную победу – масштаб этой победы измеряется глобальностью. Конечно, можно говорить об определённых нюансах, оттенках, манипулируя терминологическими формальностями в обозначении современного капиталистического уклада той или иной страны, но от этого суть не меняется – капиталистические (рыночные) отношения стали практически повсеместными.
Безусловно, отдавая дань понятийной эквилибристике в рамках «капитализма», можно иметь представление о различных его модификациях: государственный капитализм, народный капитализм, капитализм империалистический, национал-капитализм и т. д. Вместе с тем на волне победного шествия капитализма произошёл развал социалистической системы. Все страны социалистического лагеря, хотя и с разными темпами, масштабами и глубиной политических и экономических трансформаций, перешли к капитализму. Ярчайший пример – Россия. Можно бесконечно упражняться в терминологических характеристиках российского пути капиталистического развития: капитализм первоначального накопления, «бандитский» капитализм, «грабительский» капитализм и т. д. (а в этом во всю упражняются апологеты сошедших с исторической оси формационных парадигм развития), ясно одно – на современном этапе в России вновь победила капиталистическая формация1.
Учёт цивилизационного фактора. Для внешней экономической политики и внешней экономической стратегии цивилизационный фактор долгое время относился к разряду
ассистемного, иными словами его просто не учитывали, тем самым выпадал целый пласт (набор) «срезов» внешней среды: культурологических, этнонациональных, религиозных, этикоморальных и т. д. В построении внешнеэкономической политики и стратеги превалировал и до сих пор главенствует экономцентризм. Эту идиллию развеял С. Хантингтон, поведавший миру о том, что неучёт цивилизационного фактора может подвигнуть мир к межцивилизационному столкновению2. Учёт цивилизационного фактора вносит существенную коррекцию в СВЭС при выборе долговременного горизонта сотрудничества и географического вектора внешнеэкономических связей.
Учёт военно-стратегического баланса мировых сил. «Ячеистость» нашего сознания, разорвавшего научное знание на отдельные обособленные лакуны (сферы), привела к ущербности при формировании внешнеэкономической политики и стратеги. Глухие межведомственные стены между внешнеполитической, внешнеэкономической и военно-стратегической сферами, как
«особыми» отраслями научного знания не позволяют формировать в едином ключе национальную политику и стратегию на внешней арене. Здесь складывается своя иерархия в приоритетах, идёт подчинение одного другому. Не было междисциплинарного атрибута объединяющего эти сферы. Мне представляется, что таким объединяющим атрибутом должны выступить
«национальные геоэкономические интересы и их защита». Но осознание этого пришло только сейчас, до этого мы были в плену стратегической ошибки.
^ Фундаментальная стратегическая ошибкаво внешней экономической политике и выход из нее В России внешнеэкономической политике и стратегии (ВЭП и ВЭС) всегда уделялось особое внимание. Система внешнеэкономических связей была встроена в национальную экономику и решала широкий круг особых, специфических задач. Так, в Советском Союзе вся система ВЭП и ВЭС выстраивалась сугубо с идеологических, военно-стратегических и конъюнктурных позиций. Отсюда теоретические и методологические исследования в области ВЭС впитали эту ситуацию: их сердцевину составил геополитический способ мышления, а наука в области ВЭС не продвинулась далее конъюнктуроведения. Так, например, сотрудничество со странами СЭВ – это по сути дела ГОССНАБ, вынесенный за национальные рамки. Здесь под видом торговли шли плановые поставки в основном сырья, уравновешенного по объёму и стоимости поставками в СССР особо дефицитных товаров, с производством которых плановая экономика не могла справиться. Иными словами, внешнеэкономические связи выступали, с одной стороны, в роли политической и идеологической привязки к советской орбите (мы держали значительные военные группировки в этих странах), а, с другой стороны, это давало возможность «снимать» в определённой степени дефицит в народном хозяйстве. Что касается западного внешнеторгового направления, то львиную долю валюты, поступавшей от торговли энергоносителями и др. статьями, поглощал военно-промышленный комплекс, который в эпоху геополитической схватки был раздут до чудовищных размеров: в целом на военные нужды поглощалось до 80% ресурсов страны1.
Динамика относительных объёмов наукоёмкого высокотехнологичного сектора (а в его состав входят такие комплексы как специализированные военно-ориентированные отрасли, авиационно-ракетно-космический комплекс, атомная промышленность, радиоэлектронный комплекс, наукоёмкий сектор химической промышленности) машиностроительного комплекса и отрасли «наука и научное обслуживание» (а продукция оборонно-промышленного комплекса этой отрасли занимает более её объёма) свидетельствует о сверхмилитаризированности советского машиностроения и отрасли «наука и научное обслуживание»2. «Можно констатировать, что условиями замедления процессов экономического развития, а затем и распада народного хозяйства СССР являлось гипертрофированное развитие советского ОПК, а также обеспечивающих его производств, и, как следствие, избыточная милитаризация экономики… Затраты на содержание советских вооружённых сил и на производство основных видов вооружения и военной техники (ВВТ) были вполне сопоставимы с соответствующими показателями в США»3. «Сосредоточение потенциала высоких технологий преимущественно в рамках оборонно-промышленного комплекса снижало эффективность советской экономики в целом, поскольку влекло за собой усиление диспропорций в ее технологической структуре, ограничивало базу и замедляло темпы общего технологического обновления и экономического роста. Эта стратегия развития во многом определила не только специфические черты прошлой экономики, но и облик пока еще формирующейся российской рыночной экономики»4.
Ситуация усугублялась и другой проблемой. Плановая система как огня боялась транснационализации социалистической экономики. Ни под каким видом не допускался «иностранный элемент» в плановые воспроизводственные циклы. И это притом, что, начиная с начала 60-х годов прошлого столетия, транснационализация в ведущих развитых странах начала набирать невиданные ранее масштабы и темпы, получили развитие национальные и многонациональные транснациональные корпорации, возвестив тем самым о том, что воспроизводственные циклы вырвались за национальные «околицы»: мир двинулся к глобализации мирохозяйственной жизни.
Наша же теоретическая мысль в области внешнеэкономической политики и стратегии только фиксирует (фотографирует) эту ситуацию и, как правило, с острой критикой её с идеологических позиций. Это в свою очередь на долгие годы послужило тормозом фундаментальных исследований в области внешнеэкономической политики и стратегии. Тем самым обрекался на отсталость весь внешнеэкономический сектор страны. Сказался (и до сих пор сказывается) идеологический и геополитический взгляд на мир, а именно, идёт выстраивание всей системы ВЭС глядя только на политическую карту мира с её игроками – государствами. Других «игроков» в нашей стране долгое время не «воспитывали». Это привело к тому, что российский и мировой векторы развития кардинально разошлись, хотя проблема ТНК и их роль на мировой хозяйственной арене традиционно всегда была в поле зрения российских исследований1. Так, в Институте мировой экономики и международных отношений РАН сложилось целое направление подобных исследований: Т.Я. Белоус, Ю.В. Шишков, А.В. Кузнецов, Р. Зуйков, и др. Опираясь на эти работы можно сделать несколько важных акцентов:
Основные игроки на мировом инновационном поле – ТНК.
В начале 1990-х гг. в мире насчитывалось 37 000 ТНК, иностранных филиалов – 17 000. В 2005 г. – соответственно: 77 000, имеющих 770 000 заграничных филиалов2. Размещение ТНК в мире:
развитые страны: материнские ТНК – 50,5 тыс.; размещённые зарубежные филиалы ТНК – 247,2 тыс.;
развивающиеся страны: материнские ТНК – 18 тыс. (25,8% ТНК мира); Азия – 14,8 тыс. (21,2%); Л. Америка – 2,9 тыс. (4,2%); Африка – 0,3 тыс. (0,5%); размещённые зарубежные филиалы ТНК – 335 тыс., Азия –293 тыс. (42,6%); Л. Америка – 35,6 тыс. (5,2%); Африка – 5,9 тыс. (0,8%); страны Юго-Восточной Европы и СНГ: Материнские ТНК – 1,2 тыс.; размещённые зарубежные филиалы – 107,8 тыс. (Юго-Восточная филиалы – 97,4 тыс., СНГ – 10,4 тыс.3).
Россия встала на путь транснационализации, хотя и с большими задержками. О
запоздалом характере транснационализации деятельности российских компаний свидетельствует динамика накопленных сумм их ПИИ (см. табл. 1).
Если рассматривать российскую интернационализацию, то, судя по отношению ПИИ к ВВП, возможности дальнейшей инвестиционной экспансии отечественного бизнеса не исчерпаны. Данный показатель ниже только в нескольких странах (см. табл. 1), причём в России при наличии большого числа крупных фирм-экспортёров ни одна из них не входит в число ведущих ТНК мира. Лишь две компании – «Лукойл» и «Газпром» – по размерам зарубежных активов (которые превышают 5 млрд долл. у каждой) попадают во вторую сотню компаний. Ещё только 3 российских нефинансовых ТНК имеют за границей активы, превышающие 1 млрд долл.: «Норильский никель», «Русский алюминий» («РУСАЛ»), «Новороссийское морское пароходство» («Новошип»), а 7 фирм – 100 млн долл.: «Северсталь», «Зарубежнефть», «МТС», «Приморское морское пароходство», «ЕЭС России», «Вымпелком» и «Мечел». Среди банков выделяется исключительно «Внешторгбанк». Вместе с тем рост зарубежных активов российских компаний имеет положительную динамику.
^
Таблица 1Страны-лидеры по накопленным ПИИ национальных ТНК Страна
ПИИ
на конец 1995 г., млрд долл.
ПИИ
на конец 2004 г., млрд долл.
Рост накопленных ПИИ за 9 лет,
раз
Отношение
ПИИ к ВВП,
% в 2004 г.
США
699,0
2018,2
1,9
17,2
Великобритания
304,9
1378,1
4,5
64,8
Германия
258,1
833,7
3,2
30,8
Франция
204,4
769,4
3,8
38,1
Нидерланды
172,7
545,8
3,2
94,4
Сянган (Гонконг)
78,8
405,6
5,1
246,5
Швейцария
142,5
393,0
2,8
109,8
Япония
238,5
370,5
1,6
7,9
Канада
118,2
369,8
3,1
37,1
Испания
36,2
332,7
9,2
33,5
Италия
97,0
280,5
2,9
16,7
Бельгия
ок.40
248,4
ок.6
70,6
Швеция
73,1
203,9
2,8
58,9
Люксембург
ок.40
176,5
ок.4
555,3
Австралия
52,8
167,5
3,2
27,1
Сингапур
35,1
100,9
2,9
94,5
Дания
24,7
99,6
4,0
41,1
Виргинские (Брит.) О-ва
8,7
97,0
11,1
9767,7
Ирландия
13,2
95,6
7,2
52,9
Остров Тайвань
25,1
91,2
3,6
29,9
Россия3,081,927,314,0 Финляндия
15,0
80,9
5,4
43,5
Норвегия
22,5
72,1
3,2
28,8
Австрия
11,7
67,4
5,8
23,3
Бразилия
44,5
64,4
1,4
10,7
Португалия
3,2
45,6
14,3
27,2
Республика Корея
10,2
39,3
3,9
5,8
КНР
15,8
38,8
2,5
2,4
ЮАР
23,3
28,8
1,2
13,5
Аргентина
10,7
21,8
2,0
14,4
Источник: World Investment Report 2005. Р. 308–324, World Investment Report 2004. P. 382–385.,
Кузнецов А.В. Российская модель становления ТНК: запоздалая интернационализация при большом потенциале // ТНК в мировой политике и мировой экономике: проблемы, тенденции, перспективы. М.: ИМЭМО, 2005. С. 40.
Российский исследователь современных ТНК А.В. Кузнецов даёт свою оригинальную классификацию российских ТНК (см. табл. 2). Отечественная модель интернационализации в значительной мере схожа с моделью новых индустриальных стран, прежде всего, инвестиционной экспансией ограниченного числа промышленных олигополий, представляющих государство или частные крупные финансово-промышленные группы. Но есть и несколько принципиальных отличий, наиболее очевидным из которых являются особые экономические связи со странами СНГ, позволяющие зарождающимся российским ТНК проходить первые стадии интернационализации в соседних странах в условиях знакомой бизнес-среды.
Таким образом, огромное отставание России в транснационализации хозяйственной деятельности (см. табл. 1.) привело к тому, что в развитии внешнеэкономических связей отслеживаются только в основном игроки, обозначенные на политической карте мира, т. е. отдельные государства. Отсюда гипертрофированная эксплуатация соответствующих категорий: «международное разделение труда», «экономика зарубежных стран», «мировой рынок как сумма национальных рынков», «мировая экономика как сумма национальных экономик». Исходя из этого была допущена фундаментальная стратегическая ошибка: 1)
игнорирование по идеологическим соображениям мирового процесса, в основе которого трансграничность воспроизводственных циклов; 2)
сведение системы внешнеэкономической связи к внешней торговле между странами. Отсюда государственная монополия внешней торговли, отрезавшая производителя от внешнего мира, что придало ей сугубо посредническую окраску. Эта ситуация была надолго «зацементирована» в институциональном обустройстве внешнеэкономических связей. Сначала в лице микояновской и потоличевской моделей ВЭС, а в наше время приставка «торговля» неотлучно следует в названиях министерств, ведомств и их структур1. При этом мы остались на уровне
общего разделения труда,
частное и
единичное разделение труда нас практически не коснулось.
Всё это в конце концов к началу нового века привело к глубочайшему кризису. Суть его – колоссальный перекос структуры торгового оборота, повлекший за собой адекватную деформацию структуры народного хозяйства и, прежде всего, структуры машиностроительной отрасли.
^
Таблица 2Классификация российских ТНК Тип
Подтип
Примеры
Перспективы развития
Фирмы-наследницы советских зарубежных предприятий
осколки
«красных» ТНК
«Улан-Баторская железная дорога», «Монголсовцветмет», «Техноинторг»
слабый рост ПИИ в производство и инфраструктуру в основном в Монголии, в торговые фирмы – в ЕС; при приватизации – интеграция в сети других ТНК
трансформировавшиеся гиганты
«Газпром»,
«Зарубежнефть», «Внешторгбанк»
превращение в классические ТНК с заметным ростом ПИИ по всему миру, но с преобладанием ЕС и СНГ
ТНК, рожденные в ходе «цивилизованного развода» стран СНГ
проводники «либеральной империи»
«ЕЭС России», холдинг россиянина К. Григоришина «Энерго-Стандарт»
крупные ПИИ в СНГ, но не всегда экономически эффективные; без поддержки из России – их потеря
сети предприятий-смежников
«ТВЭЛ», «Агромаш-холдинг», «Росатом-редметзолото»
ограниченное количество ТНК с незначительными ПИИ в СНГ
«Классические» ТНК
сформировавшиеся на базе советских гигантов
«Лукойл», Норникель», «РУСАЛ», «Север-сталь», «Мечел», «АвтоВАЗ»
постоянно растущее число ТНК со значительным увеличением ПИИ при повышении роли удаленных от России стран
«молодые» фирмы
«Глория Джине», «Вимм-Билль-Данн»
некоторый рост числа ТНК с увеличением ПИИ в основном в СНГ
Российские ТНК с крупной долей иностранного участия
в современных отраслях
«МТС», «Вымпелком»
ограниченное число ТНК с крупными ПИИ в СНГ
в традиционных отраслях
«Балтика»
рост числа ТНК и их ПИИ – в основном СНГ, в перспективе – ЕС и других регионах
Псевдо-ТНК
практикующие легализованное «бегство» капитала
«Новошип» и другие крупные морские пароходства
рост ПИИ в странах «дешевого» флага; при создании Российского международного реестра судов ПИИ останутся лишь в портовых комплексах
созданные для различных экономических манипуляций
общества с ограниченной ответственностью на Кипре, ряд торговых фирм в Европе
сокращение числа при заметном улучшении предпринимательского климата в России; в противном случае стабильная роль
Источник: Кузнецов А.В. Российская модель становления ТНК: запоздалая интернационализация при большом потенциале // ТНК в мировой политике и мировой экономике: проблемы, тенденции, перспективы. М.: ИМЭМО, 2005. С. 42.
Наращивание объёмов экспорта энергоносителей и других товаров сырьевой группы вызвало к жизни гипертрофированное развитие только некоторых видов тяжёлого машиностроения: производство циклопических размеров энерго-, металло- и материалоёмких машин и оборудования, предназначенных для горно-металлургической и нефтегазодобывающей отрасли. Постепенно стали вымываться целые отрасли машиностроения, в том числе точное приборостроение, электроника и др. Это сопровождалось всё возрастающими темпами износа и выведения основных фондов. Сырьевая направленность народного хозяйства послужила истоком не только деиндустриализации страны, но и внесла существенные перекосы в транспортную систему и коммуникации. Это также не преминуло сказаться на состоянии военно-промышленного комплекса страны, а отсюда – на оснащённости российской армии новейшими типами вооружений, что в конечном итоге обострило проблему национальной безопасности1.
В итоге: в стратегическом плане к концу 80-х годов наша страна реально превратилась в сырьевой комплекс, обслуживающий западные воспроизводственные циклы с вектором внешнеэкономической политики и стратегии, в принципе, не отвечающем общим тенденциям развития мира, вступающего в эпоху глобализации в высшую (информационно-инновационную) фазу постиндустриализма.
Многолетняя деформация (товарооборота и в целом национальной экономики) придала этому процессу огромную инерцию:
^ Россия вошла в XXI век неконкурентоспособной. Уровень конкурентоспособности любой страны предопределён тем как она представлена на мировой хозяйственной арене и мировом рынке. Показатели внешней торговли страны – зеркало её промышленного потенциала, тенденций развития, возможностей в решении стратегических задач долговременного плана. При этом центральный показатель внешней торговли – её товарная структура (т. е. доля в экспорте и импорте отдельных товарных групп) и объёмы.
С какой структурой и объёмом внешней торговли Россия вошла в ХХI век? Какую ситуацию они отражают, каковы истоки и направленность в развитии такой ситуации? Эта ситуация чётко зафиксирована в работах известных российских исследователей внешней торговли, в частности, в фундаментальной монографии В.Л. Сельцовского1, где дана достоверная картина состояния внешней торговли на рубеже столетий. Здесь мы развернём её в сжатом виде, во многом опираясь на данные указанного автора.
^ Ситуация на переломе веков через призму внешней торговли К началу XXI века Российская Федерация подошла с однобокой структурой своего экспорта. Наш экспорт находится в большой зависимости от сравнительно узкого круга товаров – нефти, нефтепродуктов, газа, металлов, лесотоваров. Эта проблема остро стояла ещё в советское время. Несмотря на осуществление некоторых позитивных сдвигов в структуре советского экспорта, проблему эту решить не удалось. Причём сырьевая направленность экспорта нашей страны продолжает усиливаться, что наглядно видно из табл. 3.
Так, в начале 2000 г. только удельный вес топливно-энергетических товаров (нефть, нефтепродукты, газ, уголь, электроэнергия) превысил 55%; более 20% всего экспорта приходится на металлы; продукция химической промышленности занимает 7% в экспорте; лесотовары – 5%. Таким образом, доля топлива, сырья и полуфабрикатов составляет 90% экспорта Российской Федерации в страны дальнего зарубежья. Доля машин и оборудования в экспорте в страны дальнего зарубежья значительно сократилась и составляет, даже с учётом военно-технических поставок, не более 7–9% (доля гражданской машинотехнической продукции лишь 3–4%). Удельный вес готовых изделий немного превышает 10%. В 1990 г. доля машин и оборудования в экспорте РФ без военно-технического сотрудничества была 17,6%. За период 1991–2000 гг. экспорт машин и оборудования РФ сократился почти в 2 раза.
Ситуация усугубляется. Структура экспорта Российской Федерации в 2006 году: 66,2% – минеральные продукты; 13,9% – металлы и изделия из них; 5,5% – машины, оборудование и транспортные средства; 14,4% – другие товары («НГ», 28 февраля 2008 г, с. 14). Такой показатель удельного веса машин и оборудования недопустимо мал для развитой страны. В целом в мировом экспорте доля машин и оборудования составляет около 40%.
Доля экспорта машин и оборудования РФ в мировом экспорте этой продукции составляет лишь 0,4% и это при 1,7% доли всего российского экспорта в мировом экспорте. Отечественный экспорт машин и оборудования в 2000 г. был в 11 раз ниже аналогичного показателя Республики Корея, в 6,7 раза – Малайзии, в 3,5 раза – Таиланда.
Экспорт Российской Федерации машин и оборудования отображает низкий коэффициент структурной специализации продукции машиностроения, а также тот факт, что на долю России в 2000 г. приходилось 6% мирового производства стали, тогда как доля России в мировом экспорте машин и оборудования составила лишь 0,4%. Для сравнения можно отметить, что удельный вес Франции в мировом производстве стали 3%, доля же в мировом экспорте машин и оборудования – 5%.
Что же касается США, Японии, ФРГ, то доля этих стран в мировом производстве стали в 2000 г. составила (%): США – 14, Японии – 14, ФРГ – 6; доля же указанных стран в мировом экспорте машин и оборудования соответственно была (%): 16, 13 и 11.
Следует отметить, что наряду с негативным изменением структуры внешней торговли России резко ухудшились показатели внешнеэкономической деятельности страны в целом, в результате этого значительно ослабли позиции России на мировом рынке. Доля России в мировой торговле с 1990 по 2001 г. сократилась почти в 3 раза (с 4,5 до 1,7%). По объёму внешнеторгового оборота Россия в 2001 г. занимала 20-е место в мире (в 1990 г. – 10-е).
Основной причиной усиления топливно-сырьевой направленности и снижения индустриального характера структуры внешней торговли Российской Федерации и её темпов роста стало значительное сокращение общеэкономического и производственного потенциала. Промышленное производство РФ в 2001 г. составило 57% от уровня 1990 г., т. е. сократилось почти в 2 раза; сельскохозяйственное производство за тот же период уменьшилась на 1/3.
Очень неблагоприятным показателем экономического состояния страны являлся в инвестиционном секторе объём капиталовложений, он составлял 30% от уровня 1990 г. (сокращение более чем в 3 раза).
В результате средний возраст производственного оборудования в промышленности России, составлявший в 1990 г. 10,8 года, в 2002 г. достиг 18,7 года. Причём доля оборудования старше 20 лет – 40% (15% в 1990 г).
Увеличение сроков службы оборудования сказалось на повышении износа основного капитала в промышленности, который в последние годы превысил 50% и требует немедленной модернизации и замены.
Старение основных фондов в российской промышленности не компенсируется вводом новых. Если в 1990 г. коэффициент обновления основных фондов в промышленности достиг 7%, то в 2000 г. – всего лишь 1,5%1.
Несомненно, что существенный физический и моральный износ машин и оборудования наиболее активной части основных фондов предопределил дальнейшее падение конкурентоспособности машинотехнической продукции, производимой Россией, и, вследствие этого, сокращение её экспорта.
Высокой конкурентоспособностью на мировом рынке обладает только продукция, «снятая» с первоклассной производственно-технологической базы, а это – современный станочный парк и инструментальное хозяйство, современные испытательные стенды и полигоны, высококвалифицированные кадры технологов. Иными словами –
полная адекватность изделий и производственной среды! Разрывы в этом плене, а также слабая контрактная проработка ведут к удручающим ситуациям в российском экспорте: решение Алжира вернуть в Россию 15 истребителей МиГ-29 СМТ из-за низкого качества их комплектующих и согласие Москвы разорвать эту сделку; затянувшаяся модернизация российского тяжёлого авианесущего крейсера «Адмирал Горшков» для Индии, на что США тут же предложили Индии подлежащий списанию авианосец CV 63 Kitty Hawk, увязав с экспортом 65 новейших истребителей F/A-18 E/F Super Hornet (это значительно ослабило позиции России в тендере на поставку 126 истребителей, оцениваемых в 10 млрд долл.); заявление норвежской компании Odfjell ASA о расторжении контракта на поставку российским «Севмашам» 12 танкеров – химовозов; претензии китайской стороны к качеству оборудования, поставляемого российскими предприятиями для Таньваньской АЭС; сорванным оказался и подписанный в 2005 году миллиардный контракт на поставку Китаю самолётов Ил-76 и Ил-78. («НГ», 26 февраля 2008 г., «НГ», 29 февраля 2008 г.).
Известно, что рынок машин и оборудования находится под сильным воздействием научно-технической революции. В связи с этим требования к этой продукции непрерывно повышаются. Однако в течение длительного времени нашей промышленностью выпускаются самолёты, автомобили, тракторы, сельскохозяйственные и дорожно-строительные машины с практически не отличающимися технико-экономическими характеристиками и внешним видом от моделей, производимых ранее. В результате отечественные самолёты и вертолёты не могут конкурировать с зарубежными аналогами. Российские самолёты имеют расход топлива в 1,5–2 раза выше самолётов подобного типа западных стран.
Низкий технический уровень сократил экспорт легковых автомобилей. Не лучше обстоит дело и с экспортом грузовых автомобилей. Основные модели грузовых автомобилей устарели и не удовлетворяют требования внешнего рынка по моторесурсу, на 20–25% тяжелее зарубежных аналогов, часто не соответствуют требованиям в отношении вибрации, экологии, безопасности, расходуют больше горючего и смазочных масел. Удельный вес грузовых машин, оснащённых дизельным двигателем, не превышает 25%, автобусов – 3%. На мировом же рынке в основном продаются дизельные грузовые машины и в значительных количествах легковые машины с такими двигателями.
По техническому уровню и качеству машинам зарубежных фирм значительно уступает сельхозтехника, производимая в нашей стране. Сельхозмашины, производимые в России на экспорт, имеют высокую металлоёмкость, большую трудоёмкость техобслуживания, не удовлетворяют требования импортёров по условиям техники безопасности и удобству эксплуатации.
Низкие технические характеристики имеет наше станочное оборудование. Подтверждением вышесказанного являются данные о стоимости 1 т продукции машиностроения, экспортируемой Российской Федерацией и промышленно развитыми странами. В настоящее время эта стоимость в 3 раза ниже, чем в развитых странах.
В целом только около 15% серийно производимой в РФ машиностроительной продукции соответствует мировому уровню.
Помимо отмеченных внутренних факторов, повлиявших на состояние товарной структуры внешней торговли РФ, имеются серьёзные внешние факторы.
Прежде всего, это разрыв интеграционных и кооперационных связей между отраслями и предприятиями России с республиками бывшего СССР и бывшими членами СЭВ, обусловивший потерю рынков сбыта российских машин, оборудования, наукоёмкой продукции в этих странах. К таким же отрицательным последствиям привёл уход с рынков технико-экономического сотрудничества наших традиционных партнёров из развивающихся стран. Всё это усугубило сокращение производства, особенно в машиностроительных отраслях России.
Кроме того, при значительном увеличении открытости экономики России перед мировым рынком от западных стран не удалось добиться ликвидации широко используемых ими дискриминационных мер в отношении ряда товаров российского экспорта (квотирование поставок на рынки ЕС стальной продукции, проката цветных металлов, обогащённого урана, многочисленные антидемпинговые процедуры по поставкам в США и ЕС из России). В ряде случаев оказывается политическое давление на покупателей современных российских технологий: на Индию (по контракту на поставку ракетной техники), на Иран (по строительству АЭС) и т. д.
Важно отметить, что проблема увеличения в экспорте изделий обрабатывающей промышленности не ограничивается продукцией машиностроения. Речь идёт также
об увеличении степени промышленной обработки природного сырья, прежде всего нефти, газа, угля, руд чёрных и цветных металлов, древесины, текстильных и других видов сырья. Вывозимые из России ресурсы во многих случаях лишены предварительной обработки, что значительно снижает эффективность нашего экспорта, поскольку цены на мировом рынке на необработанное сырьё значительно ниже по сравнению с обработанными сырьевыми материалами.
Совершенно очевидно, что наша страна не может рассчитывать на существенный рост экспорта, если его структура и в дальнейшем будет сырьевой и однобокой. В настоящее время исчерпаны практически все возможности экстенсивного расширения экспорта за счёт топливно-сырьевых товаров. Необходимость диверсификации российского экспорта вызывается тремя моментами, затрагивающими не только выбор стратегии развития, но и проблему экономической безопасности страны.
Первый момент заключается в том, что сырьевые ресурсы у нас не безграничны для экспорта. Доля экспорта в производстве основных сырьевых товаров (экспортная квота) в 1990-е годы постоянно увеличивалась и по большинству основных сырьевых товаров российского экспорта достигла предельных величин (табл. 4).
^
Таблица 4Доля экспорта Российской Федерации в производстве важнейших сырьевых товаров Наименование
1990
1995
1999
2000
2001
2002
Нефть сырая
17,7
41,5
44,2
44,7
45,9
48,8
Нефтепродукты
15,0
25,8
30,2
36,0
39,8
33,2
Газ природный
14,5
32,2
34,6
33,2
32,8
32,4
Уголь каменный
6,1
17,1
16,7
25,7
39,7
35,5
Минеральные удобрения
21,0
83,9
83,2
82,9
81,8
72,1
Круглый лес
(лесоматериалы необработанные)
необработанные)
7,0
22,3
40,1
42,4
53,4
51,5
Целлюлоза древесная
8,7
74,8
79,1
82,4
83,7
86,7
Бумага газетная
…
71,1
70,6
69,0
67,4
69,9
Фанера клееная
10,9
71,4
69,2
65,8
64,5
62,2
Прокат плоский из железа и стали
6,4
53,1
60,6
55,3
43,0
48,5
Источник: Сельцовский В.Л. Экономико-статистические методы анализа внешней торговли. М.: Финансы и статистика, 2004. С. 290.
Для развития экономики нашей страны потребуются дополнительные сырьевые ресурсы для того, чтобы использовать их в стране.
Второй момент, указывающий на необходимость диверсификации нашего экспорта, заключается в изменении положений на внешних рынках сырьевых товаров. Западноевропейский рынок нефти – основной рынок российского нефтяного экспорта – достаточно насыщен, в частности, в связи с ростом добычи нефти в Северном море. Кроме того, западные страны озаботились альтернативными источниками и маршрутами поставки энергоносителей, проводят политику энергосбережения, и потребление энергии на единицу ВВП в этих странах постоянно снижается. Вполне ясно, что в этой связи нет оснований рассчитывать на сугубо устойчивое увеличение поставок российской нефти и нефтепродуктов.
Что касается металлов, то их потребление в мире растёт очень ограниченно, и российские экспортёры металлов встречаются с серьёзной конкуренцией на мировых рынках. Значительные трудности в последнее время в экспорте продукции имеет и химическая промышленность, основными экспортными товарами которой являются минеральные удобрения.
И, наконец,
третий момент состоит в том, что ориентация нашей страны исключительно на экспорт сырьевых товаров не может быть для нас долгосрочным стратегическим ориентиром, потому что все эти товары являются исключительно неустойчивыми в плане влияния на них мировой конъюнктуры. Цены на сырьевые товары весьма изменчивы и подвержены колебаниям под влиянием самых различных факторов. Наша страна уже столкнулась с этим в 1998 г., когда цены на нефть и нефтепродукты резко упали.
Не лучшим образом обстоят дела с внешними источниками финансирования. Наша страна возлагала в своё время большие надежды на привлечение иностранных инвестиций, рассматривая их как важный фактор создания новых технологий в промышленности, развития экспортно-ориентированных производств. Однако эти надежды не оправдались.
По объёму привлекаемого иностранного капитала и особенно прямых иностранных инвестиций Российская Федерация занимает в международном инвестиционном сотрудничестве небольшую долю – 0,5% всего мирового потока прямых иностранных инвестиций. Эти объёмы явно недостаточны. Для сравнения отметим, что приток прямых инвестиций в год в США в 31 раз, в Китай в 12 раз, в Польшу в 2 раза больше, чем в Россию.
Причиной малой привлекательности России как импортёра иностранного капитала является, прежде всего, нестабильность законодательства применительно к иностранному инвестору. Кроме того, высокий уровень налогов, транспортных тарифов оказывает негативное воздействие на иностранных инвесторов. Но самое главное –
торговая доктрина внешнеэкономических связей не приспособлена для «переваривания» «внешних» денег. Такая возможность открывается только с выходом на геоэкономическую (производственно-инвестиционную) модель ВЭС (см. ниже). Если посмотреть на современную структуру нашего импорта, то в ней наибольшая доля приходится на машины, оборудование и продовольствие (табл. 5).
Вместе с тем в целом доля поставок машин и оборудования для машиностроения в объёме импорта машиностроительной продукции сравнительно невысока и составляет около 8%.
При желании читатель может значительно дополнить и расширить ситуационную внешнеторговую картину России на рубеже столетий1.
^ Поворот к новой внешнеэкономической политике и стратегии Открывшаяся на переломе веков реальная внешнеторговая картина, привела к осознанию: 1) необходимости формирования нового вектора во внешнеэкономическом сотрудничестве с внешней сферой и 2) новой роли внешнеэкономических связей в решении стратегических задач долговременного плана.
Необходимость формирования нового вектора внешнеэкономического сотрудничества вытекает из
понимания того, что,
во-первых, повышение экономической эффективности внешней торговли на основе увеличения в экспорте доли товаров с более глубокой степенью промышленной обработки, прежде всего машиностроительной продукции, и оптимизация импорта является одной из самых актуальных и сложных проблем развития внешнеэкономических связей России, а
во-вторых, стало ясно, что
«снять» первоклассную продукцию для экспорта с устаревшей производственно-технологической базы – невозможно. Пути выхода из внешнеэкономической ситуации обозначились по четырём направлениям:
Первое. Ускоренный выход на новый уровень развития – постиндустриальную модель и адекватную ей национальную систему внешнеэкономических связей. Речь идёт о создании принципиально новой технико-производственной и технологической инфраструктуры.
Второе. Стоит заменить не только промышленную инфраструктуру на новой основе, но и внести существенные коррективы в экономическую инфраструктуру.
Третье (самое главное). Необходимо поменять доктрину ВЭС – уйти от торговой и торгово-снабженческой модели ВЭС и перейти на производственно-инвестиционную (геоэкономическую) модель.
Четвёртое: Речь идёт о создании в стране новой среды – инновационной, формируемой на основе высокой роли знания, новых фундаментальных прорывов во всех сферах функционирования,
иными словами, изменении общественного сознания.Осознание новой роли системы внешнеэкономических связей национальной экономики явилось необходимым условием перехода на постиндустриальную модель развития в условиях неудержимого процесса глобализации во всех сферах деятельности. На этом следует остановиться несколько подробнее.
В зеркале внешнеэкономических связей отразились все компоненты глобальных сдвигов мировой системы (прежде всего, выход на авангардные позиции инновационно-инвестиционного процесса), а также новые возможности их учёта при формировании национальной внешнеэкономической политики и стратегии исходя из геоэкономической парадигмы как центрального вектора процесса глобализации и современного этапа в развитии техногенной цивилизации – мир вступил в широкоформатную модель постиндустриализма. Её проявления: переход к обществу знаний на базе бурного развития высоких информационных технологий. Это в свою очередь вызвало к жизни колоссальный инновационный всплеск во всех сферах общественных отношений и функционирования национальных и мировых институтов.
Инновационная составляющая, преломляющаяся через призму, национальной системы ВЭС, высвечивает следующие фундаментальные (основополагающие) блоки:
Первый. Глобальные сдвиги в мировой системе, если преломить их через экономическую составляющую, привели к формированию новейшей мировой экономической популяции – геоэкономики и геоэкономического подхода (геогенезиса) как объёмно-пространственного и сетевого отображения современной мировой системы. Мировая и национальные системы ВЭС ярко отображают становление и развитие геоэкономики с её новейшими атрибутами, целевыми установками, мотивациями и стимулами, механизмами выхода на мировую хозяйственную арену различных субъектов мирохозяйственного общения: «стран-систем», наднациональных структур, национальных экономик и их хозяйствующих субъектов.
Второй. Геоэкономика есть продукт нового знания: она зародилась как инновация в осмыслении глобальной трансформации мировой системы. В силу этого инновационная составляющая пронизывает геоэкономику во всех её сферах (отображениях): производственно-технической, технологической, институциональной (функциональной и организационной) и т. д. Здесь центральная геоэкономическая тенденция – идёт создание инновационной среды, через интернационализацию знаний: инновационные процессы в мире теснейшим образом увязаны с интернационализацией знаний, они тесно взаимообусловлены и переплетены1.
Геоэкономика выводит систему ВЭС на новый уровень: в руках новых игроков на мировой арене,
в т. ч. государств, выступающих в качестве глобальных предпринимателей, новейшие статьи обмена – «нетоварные» и «товарные», зарождающиеся в эпоху инновационного бума, начиная с 90-х годов прошлого века.
Третий. Институционализация инновационной национальной системы: здесь в поле зрения – образцы кластерно-сетевого моделирования, формирования различных структур инновационного типа, роль и место транснациональных систем в развитии инновационной среды ВЭС1.
Четвёртый. Российский высокотехнологичный промышленный сектор должен быть нацелен на широкоформатный выход на мировую арену – интенсивное создание инновационного задела есть предпосылка активного освоения геоэкономического пространства2.
Пятый. На «хозяйственной карте» мира уже реально просматривается контур российских инновационных ареалов и геоэкономических векторов инновационного развития России. Это вытекает из самой логики мирового развития, формирования геоэкономического атласа мира и его инновационной «страницы»3.
Дальнейшее развитие внешнеэкономического сектора российской экономики и повышение его конкурентоспособности и эффективности во многом связано с перенесением центра тяжести во взаимодействии с мировой хозяйственной системой на инновационный (несырьевой) сектор экономики, что диктует необходимость ускорения развития национальных высокотехнологичных, наукоёмких и интеллектуальноёмких сфер. Сейчас это одна из важнейших стратегических задач государства, решение которой позволит не только преодолеть сложившиеся структурные деформации в экономике, но и во многом затрагивает вопросы геоэкономической безопасности нашей страны.
В этой связи существенно повышается роль внешнеэкономических связей по привлечению и эффективному использованию зарубежных инвестиций и высоких технологий для обустройства национального инновационного сектора, реализации на этой основе совместных международных проектов и программ.
Через внешнеэкономические связи, используя, со одной стороны, гигантскую информационную базу (интернет), а с другой – разветвлённую сеть внешнеэкономических структур, встроенных как в национальную, так и в мировую экономическую систему, мы имеем возможность проследить за реальными мировыми инновационными процессами, с тем чтобы проводить своевременный учёт этих процессов при формировании социально-экономической стратегии национального развития.
Стало возможным вычленять (стратифицировать) во внешней системе первоклассные образцы организационно-функциональных структур инновационного плана и в дальнейшем их опыт функционирования использовать при модернизации национальной экономической, хозяйственной, социальной и др. инфраструктур1. Это даёт возможность
формировать национальное инновационное «поле», адекватное мировому. В этом залог сопряжения, успешного встраивания различных национальных хозяйствующих субъектов в мировую систему, что создаёт условия для реального взаимодополнения при выходе на формирование новейших мировых и национальных ареалов (точек) роста, поиска и отладки механизмов совместной инновационной деятельности.
Итак, к середине 90-х годов пришло осознание необходимости кардинального слома сложившейся ситуации во внешнеэкономической политике и стратегии. Нужно было обозначить ключевую фундаментальную проблему, разрешение которой дало бы толчок по выходу не только на новый уровень внешнеэ
